Ру Жак
(21.08.1752 - 10.02.1794)

Ру (Rоuх), Жак, один из вождей «бешеных» во время Великой французской буржуазной революции конца XVIII в. (1752-1794), родился в довольно зажиточной семье (его отец был пехотным офицером, позднее судебным заседателем). Учился в ангулемской семинарии, затем был пострижен; с 1772 по 1784 (или 1785) г. был преподавателем физики и философии в той же семинарии, затем приходским священником. Революция застала его замешанным в крестьянских волнениях (весной 1790 г.), за что он потерял свою должность и подвергся отлучению. В начале 1791 г. Ру переселился в Париж, где принес конституционную присягу и получил место викария. Тогда же он стал усердно посещать клуб Кордельеров и на некоторое время сошелся с Маратом, приютив у себя (март 1792 г.) вынужденного в то время скрываться «друга народа». В мае 1792 г. он произнес в нескольких церквах Парижа позднее отпечатанную им речь, в которой требовал суровых террористических мер против врагов революции - аристократов, изменников, скупщиков съестных припасов — и настаивал на государственном регулировании торговли. Поселившись в секции Гравилье, среди населения которой преобладали бедные ремесленники и ремесленные рабочие, он часто выступал на секционных собраниях с агитацией против купцов и барышников. После переворота 10 августа он был избран членом Парижской Коммуны от этой секции. Особенную известность он приобрел своею речью, произнесенной 1-го декабря 1792 г. в секции Обсерватории, в которой призывал Конвент запретить скупку предметов продовольствия и понизить цену жизненных припасов. С этого времени он стал популярен во всем Париже и стал во главе борьбы за maximum, которую открыли «бешеные». В качестве комиссара Коммуны он провожал Людовика XVI на эшафот, отказавшись при этом принять от него духовное завещание. Им была, невидимому, составлена угрожающая петиция в Конвент, прочитанная 12 февраля 1793 г. от имени 48-ми секций Парижа у решетки Конвента и заключавшая в себе требование установления максимального тарифа на зерно. Когда 25 февраля того же года в Париже произошли продовольственные волнения на почве недостатка хлеба, Ру произнес в Коммуне речь, заключавшую в себе одобрение происшедших событий. За это он был отозван из Коммуны, однако в апреле снова оказался ее членом и даже был назначен (12 июня) редактором издаваемых ею бюллетеней. Во время обсуждения конституции (июнь 1793 г.) он усиленно настаивал (в клубе Кордельеров и в Коммуне) на включении в нее параграфа о наказании смертью за ажиотаж и ростовщичество. Ему удалось увлечь за собой клуб Кордельеров и две секции - Гравильеров и Бонн-Нувелль, и от их имени он 25 июня прочитал перед решеткой Конвента грозную петицию, в которой обрушивался на торговую аристократию и утверждал, что «законы жестоки по отношению к бедным, потому что они составлены только богатыми и для богатых». За эту речь Конвент выразил ему резкое негодование; клуб Кордельеров (после некоторого давления на него со стороны Робеспьера) исключил Ру из числа своих членов. Даже Коммуна выразила ему порицание и постановила отрешить его от редактирования ее бюллетеней. Марат также отнесся отрицательно к его выступлению и в своей газете от 4-го июля обрисовал его как ханжу, интригана и «случайного патриота», игравшего на своих радикальных мнениях для достижения честолюбивых целей. После этой статьи Марата и секция Гравильеров осудила петицию 25-го июня, хотя сделала это, невидимому, вынужденно и в дальнейшем продолжала поддерживать «бешеных». Влияние Ру вообще основывалось на поддержке беднейшего ремесленного населения секций. События, связанные с петицией 25 июня, не нанесли окончательного удара этому влиянию. После смерти Марата он стал продолжать его газету под названием «Публицист Французской республики, издаваемый тенью Марата, друга народа». В первых номерах (июля месяца) этой газеты Ру, обескураженный последствиями петиции 25 июня, проповедовал спокойствие; но уже в августе, под влиянием обострения продовольственной нужды и роста неудовольствия среди ремесленных низов, он снова перешел в наступление, требуя отнятия имущества у тех, «кто воспользовался бедствиями народа для своего обогащения». Его статьи этого времени имели характер призыва к восстанию. К нему временно примкнул Эбер, но зато против него резко выступил Робеспьер, называя его лицом, подкупленным врагами народа, и обвиняя его в намерении «убить купцов и лавочников, потому что они слишком дорого, по его словам, продают», и побудить народ отвергнуть конституцию. К нападениям на Ру присоединилась вдова Марата (Симонна Эврар), которая 8 августа подала на него в Конвент жалобу как на лицо, оскорбляющее память ее мужа. Под влиянием всех этих нападок Ру был арестован 22 августа по ордеру Коммуны, несмотря на то, что только 2 дня назад секция Гравильеров выразила ему доверие, избрав своим председателем. Через 5 дней (27 августа) его освободили, но уже 5 сент. он был снова арестован как лицо, «подозрительное в глазах общественного мнения». В тюрьме он продолжал писать статьи в свою газету, в которых стал теперь высказываться против террора. Несмотря на ходатайство секции Гравильеров, его на этот раз не освободили. 14 января 1794 г. он был судим трибуналом исправительной полиции, которая постановила передать его дело в Революционный трибунал. Хорошо зная, что это значит, Ру, услышав решение суда, поразил себя в грудь пятью ударами ножа. Переведенный в тюремную больницу Бисетр, он вторично произвел покушение на свою жизнь и в тот же день умер.

Взгляды Ру не представляли из себя разработанной системы. Защищая интересы ремесленной пролетаризированной бедноты, он отличался от других деятелей революции, и прежде всего от эбертистов, тем, что переносил центр тяжести в разрешении социального вопроса на хозяйственные, а не политические условия существования масс («Свобода лишь пустой призрак, когда один класс людей может безнаказанно заставлять другой голодать»). Из всех экономических вопросов его внимание больше всего привлекал вопрос продовольственный, при чем он надеялся разрешить этот вопрос только суровой борьбой со спекулянтами и перекупщиками, а не положительными мерами социально-экономического творчества, считая, что причиной дороговизны является лишь злая воля богатых. Не высказываясь прямо против частной собственности и не будучи, таким образом, последовательным социалистом, он тем не менее требовал ограничений в свободе распоряжения предметами первой необходимости и тем проводил в общественное сознание зачаточные элементы социалистического мировоззрения.

В.Перцев

// Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранат. Т. 36. Ч. 6 / под ред. Ю.С. Гамбарова, В.Я. Железнова, М.М. Ковалевского и др. – М., [Б.г.] – С. 570-573.

Марков В. Рукопись Жака Ру «Речь о причинах несчастий Французской республики»

[Рукопись обнаружена в Парижском национальном архиве среди бумаг революционного трибунала]

<...> «Речь» построена по строгому плану, которого автор, в основном, придерживался. После введения идет первая часть посвященная рассмотрению тяжелого положения Франции, а затем вторая, в которой указаны средства и меры к его устранению. Вторая часть составляет единое целое, в то время как первая распадается, на два, а фактически даже на три раздела.

Введение дает описание критического положения, в каком оказалась республика после поражения в Бельгии и контрреволюционного мятежа в Вандее, вызванного изменническими происками жирондистов, Жак Ру призывает народ подняться «в последний раз» (после «необходимых революций» 14 июля 1789 и 10 августа 1792 гг.); тогда все удары против свободы и равенства обрушатся на головы врагов и неизбежно будут способствовать благоприятной перемене обстановки во Франции.

Однако это не может быть предоставлено ходу событий, индивидуальному почину: свободный народ должен объединиться вокруг Конвента и в братском единении победить или умереть. Жак Ру снова клянется защищать дело народа до конца своей жизни и указать ему правильный путь, вскрыв причины, которые привели к вырождению революции и уничтожению ее результатов.

В первой части автор излагает одно за другим основные бедствия нынешнего положения: безнаказанность преступлений против интересов нации, отсутствие общественного мнения и спекуляция. Он начинает с полемики, относящейся и ко времени Учредительного собрания, нападает на законодательство, политику и поведение трех Национальных собраний (он делает исключение, хотя без особенной теплоты и немного сверху вниз, для стойкого меньшинства Горы), на министров, генералов, спекулянтов и, естественно, на двор и его креатуры. Он говорит о тяжелых поражениях и упущениях, о мошенниках, наживающихся на всеобщей нужде, об интригах и тайных планах жирондистов, приведших к бессмысленной войне, которая, раз она начата, все же должна быть доведена до конца. Он напоминает о преследовании подлинных патриотов и друзей народа. Особенно настаивает он на том, что даже падение монархии, к сожалению, не привело к решающим изменениям. Конечно, созыв Конвента означает собой важный успех, король понес заслуженное наказание, но измена государству и отечеству, преступления против народа все еще остаются безнаказанными.

Если в первом разделе в целом еще соблюдается хронологический порядок, то второй представляет собой скорее доклад о церкви и революции. Жак Ру строго судит духовенство и выступает против суеверия и древнего союза трона и алтаря, который вновь обнаружил себя в совместной борьбе против революции. Он противопоставляет затемнению народного сознания духовенством программу всеобщего и равного, патриотического, демократического и республиканского национального образования, основанного на естественном праве и ставящего своей целью просветить общественное мнение, дать санкюлотам возможность не только противостоять опеке и развращению, но и руководить вплоть до самых высоких государственных инстанций своими делами.

Наконец, Жак Ру приходит к своему главному пункту - раковая опухоль спекуляции и ростовщичества грозит самому существованию трудящегося класса общества, отдавая бедняков на гнев и милость богачам. Он опровергает один за другим доводы, приводимые для их оправдания. <...>

<...> Во втором разделе Жак Ру предлагает решительные меры: судебное преследование всех, кто начиная с 1789 г. оставлял народ на произвол судьбы; разоружение и арест всех подозрительных; обложение богачей военными налогами; всеобщее вооружение народа для охраны границ.

Время не терпит, ибо враг находится в самом сердце Франции; на Западе, а недавно и на Юге вспыхнуло пламя гражданской войны. Правда, уже положено хорошее начало: народ Парижа выступил и очистил Конвент от предателей; однако он должен последовательно продолжать свое дело против политиканов и организаторов контрреволюционных клик, министров, офицеров и чиновников, против фанатических и лицемерных духовных лиц, банкиров, ростовщиков, «умеренных» и против подкупленных писак. Все они подлежат наказанию по всей строгости законов.

Никто не должен верить тому, что враги могут во имя общественного блага оказаться полезными; изменники никогда не исправляются. Тот, кто воображал себя земным божеством, никогда не полюбит революции, сделавшей равным ему червя, который должен был бы пресмыкаться перед ним в пыли. Поэтому нельзя заключать с врагами соглашений, нельзя оставлять их на ответственных постах или помогать их выдвижению: это значило бы отдавать судьбы революции в руки контрреволюционеров. Также мало можно полагаться на политических и духовных эмигрантов, наемных убийц, заговорщиков, примирителей и усыпителей общественного мнения. Революция не знает средних путей.

Непонимание всего этого привело к громадным бедствиям, но еще не поздно понять, что именно богачи по убеждению совершают преступления и по привычке становятся сообщниками королей. Они только ждут австрийцев. И им вы хотите позволить проникнуть в ряды народа, чтобы изнутри взорвать ваши фаланги? Богач всегда предавал народ и всегда будет его предавать: он должен это искупить. Его состояние должно быть отдано пострадавшим от войны вдовам и сиротам волонтеров: его золото должно вернуться к источнику, из которого оно вышло. С его помощью должна быть основана всеобщая благотворительная касса и оно должно служить борьбе против мятежей и спасению республики. А богачу ничего не должно быть оставлено, кроме сознания стыда за заговоры против отечества. <...> (С. 531-533)

// Французский ежегодник: статьи и материалы по истории Франции: 1959. - М., 1961. - С. 528-566.

Захер Я.М. Последний период деятельности Жака Ру

[Из выступления Жака Ру 25 июня 1793 г. на заседании Национального Конвента]

<...> «Депутаты французского народа, - говорил в своем выступлении Жак Ру, - уже сто раз в этом священном зале провозглашалось о злодеяниях эгоистов и мошенников, и каждый раз вы обещали нам уничтожить пиявок народа. Скоро на утверждение суверена будет представлен конституционный акт. Запретили вы в нем спекуляцию? Нет! Установили смертную казнь для барышников? Нет! Определили, в чем состоит свобода торговли? Нет! Запретили торговлю деньгами? Нет! Вот почему мы заявляем, что вы ничего не сделали для счастья народа!

«Свобода не что иное, как пустой призрак, когда один класс может безнаказанно морить голодом другой. Равенство - пустой призрак, когда богач, благодаря монополиям, пользуется правом жизни и смерти себе подобных. Пустой призрак и республика, когда изо дня в день действует контрреволюция, устанавливая такие цены на продукты, досягнуть до которых три четверти граждан могут, только обливаясь слезами...

«В течение четырех лет одни только богатые пользуются выгодами революции. Торговая аристократия, еще более ужасная, чем аристократия знати и сана, занимается жестокой забавой, грабя имущества частных лиц и богатства Республики... Депутаты Горы, если бы вы поднялись с третьего до девятого этажей домов нашего революционного города, вы были бы тронуты слезами и стенаниями огромного множества людей, лишенных хлеба и одежды и приведенных в такое состояние нужды и горя ажиотажем и барышничеством... Неужели собственность мошенника более священна, чем жизнь человека?.. Свобода торговли есть право пользования и предоставления пользования, но отнюдь не право препятствовать пользоваться и тиранить... Богачи - торговцы... все еще продолжают злоупотреблять свободой торговли, чтобы угнетать народ. Они неправильно истолковали ту статью Декларации прав человека, которая разрешает делать все, что не запрещено законом. Так декретируйте же в конституционном порядке, что спекуляция, торговля деньгами и барышничество пагубны для общества.» <...> ( С. 166).

<...> Однако все эти преследования со стороны монтаньяров не заставили вождя «бешеных» отказаться от его политической линии. Сразу же после смерти Марата, павшего от руки Шарлотты Кордэ 13 июля, а именно 16 июля, Жак Ру стал выпускать газету. В июльских и августовских номерах этой газеты Жак Ру продолжал выдвигать ту же самую программу, которая составляла основное содержание его выступления 25 июня, а именно требования установления максимума на все предметы первой необходимости, беспощадной борьбы с контрреволюцией и спекуляцией, конфискации всех нажитых спекулятивным путем богатств, изгнания бывших привилегированных из армии и администрации, взятия в качестве заложников жен и детей эмигрантов и т.д. При этом Жак Ру недвусмысленно намекал, что если эта его программа не будет осуществлена сверху, т.е. Национальным Конвентом и правительственными комитетами, то народу не останется ничего другого, как осуществить ее своими собственными руками. <...> (С. 168).

<...> Между тем, согласно постановлению департамента полиции Парижской Коммуны от 27 августа 1793 г., Жак Ру подлежал суду трибунала исправительной полиции, и суд этот был назначен на 25 нивоза (14 января 1794 г.) в помещении Шатлэ. 23 нивоза были разосланы повестки свидетелям а 24-го был вызван и сам Жак Ру, причем в посланной ему повестке указывалось, что он должен будет «дать объяснение и отвечать за факты, указанные в составленном 23 минувшего августа департаментом полиции протоколе, который констатирует, что Жак Ру обвиняется в том, что он вызвал беспорядок в среде общего собрания своей секции; растратил собранные им деньги, проповедовал, посредством призыва к грабежу, нарушение собственности и пытался дискредитировать установленные власти» <...>

Суд выслушал показания вызванных свидетелей...
«Принимая во внимание, что некоторые из предъявленных указанному Жаку Ру обвинений, - гласило его постановление, - не входят в компетенцию исправительной полиции и подлежат рассмотрению Революционного трибунала, трибунал признает себя некомпетентным и передает дело Жака Ру Революционному трибуналу, в канцелярию которого должны быть немедленно пересланы все документы по этому делу. Что касается самого Ру, то он должен, быть возвращен в Бисетр, где и будет пребывать вплоть до суда».

Таким образом, Жак Ру должен был возвратиться в тюрьму, где ему предстояло дожидаться вызова в Революционный трибунал, из которого, в условиях того времени, дорога для него могла быть только одна - на гильотину. Но тут произошло совершенно неожиданное для суда происшествие. По выслушании постановления суда, гласит тут же составленный трибуналом исправительной полиции протокол, «гражданин Жак Ру попросил разрешения сделать суду замечание и поблагодарил трибунал за строгость вынесенного им приговора. Затем, делая вид, что прячет под левую сторону своей одежды какие-то бумаги, Жак Ру правой рукой раскрыл маленький нож с ручкой из слоновой кости и нанес себе несколько ударов с целью покончить самоубийством. Это движение было сразу же замечено, и находившиеся в зале жандармы и судебные пристава схватили Жака Ру, отняли у него оружие и унесли его, обливающегося кровью, в совещательную комнату. Для осмотра его раны был вызван врач».

Вскоре затем прибывший врач признал, что ни одна из нанесенных себе Жаком Ру ран не является опасной, и после сделанной им перевязки раненый был переведен в больницу при Бисетрской тюрьме.

Но и находясь в больнице, Жак Ру не оставил мысли о самоубийстве. Почти через три недели после его первого покушения - 16 плювиоза (4 февраля) officier de paix Мерсеро со слов officier de sante Бисетрской тюрьмы доносил Фукье-Тенвиллю, что находящийся на излечении в тюремной больнице Жак Ру «с целью избежать Революционного трибунала употребляет все средства, чтобы ухудшить состояние своего здоровья». «Я заявляю также - писал далее Мерсеро, - что хотел бы выступить в качестве свидетеля в процессе Жака Ру, так как я председательствовал в Генеральном совете Парижской Коммуны, когда названный Жак Ру провоцировал грабежи, происшедшие 25 февраля 1793 г.».

Однако старания Жака Ру не давали желаемого результата, и его раны начали заживать. Тогда, через пять дней после доноса Мерсеро, 21 плювиоза, Жак Ру нанес себе несколько новых ран, и посетивший его в тот же день Форишон, сhirurgien en second, признал его положение крайне опасным. На следующий день, 22 плювиоза (10 февраля), Жак Ру скончался. <...> (C. 181-182).

// Французский ежегодник: статьи и материалы по истории Франции: 1958. - М., 1961. - С. 165-183.

Литература:

Захер Я.М. «Бешеные». - Л., 1930. - 242 с.
Захер Я.М. Жак Ру. - СПб., 1922. - 35 с.
Захер Я. Конец Жака Ру: [вырезка из журнала «Под знаменем марксизма]. - С.113-135.
Французский ежегодник: статьи и материалы по истории Франции: 1958. – М., 1961.
Французский ежегодник: статьи и материалы по истории Франции: 1959. – М., 1961.